Вы читаете тему: Люди большого города: Владимир Сарабьянов

 Заголовок сообщения: Люди большого города: Владимир Сарабьянов
СообщениеДобавлено: 11 янв 2013, 15:23 
Аватара пользователя

Автор Темы

Реставратор и искусствовед — о раскрытии фресок XII века, табуретках, феномене намоленного места, судорожном госфинансировании и тонировках Тициана.

О специфике работы с русской древностью

Треть моей жизни проходит в мастерской, а две трети — в командировках, мы ездим реставрировать монументальную живопись в Новгород, Псков, Ладогу, Полоцк, Звенигород, Кириллов, Троице-Сергиеву лавру. Вся древняя монументальная живо­пись, которая есть у нас в стране, — церковная, поэтому мы работаем в основном в храмах. Но бывает еще, к примеру, в пещере Шульганташ (Капова пещера в Башкирии), где росписи палеолитического времени, которые были созданы то ли 15, то ли 17 тысяч лет до нашей эры — ученые еще не решили.

Я люблю древность. XII век — начало русской культуры, я на нем много работал: Юрьев монастырь, Антониев монастырь, Николо-Дворищенский собор в Новгороде, Георгиевский и Успенский храмы в Ладоге. Мирожский и Снетогорский монастыри в Пскове — второй хоть и XIV века, но любимый. Лет семь назад мы занялись реставрацией фресок Евфросиньева монастыря в Полоцке, тоже XII века, кото­рую, я наде­юсь, скоро завершим. Это что-то невероятное. Памятник удивительный, никем не виданный, мы его несколько лет раскрывали из-под масляной записи. Та­кие памятники для меня самая-самая драгоценность в работе.

Все древние храмы в России — начиная с киевских храмов XI века, заканчивая Яро­­славлем и Костромой XVII века — переписывались. Их в XVII–XIX веках никогда не реставрировали, а именно поновляли, писали заново на стенах прямо по древним росписям. Иногда старались попасть в оригинал, иногда не старались. А иногда сбивали росписи молотком, «чтоб лучше сделать, красившее». Так или иначе, к началу XX века оригиналов не осталось нигде. Единственное исключение — собор Ферапонтова монастыря, который сохранился без поновлений. Поэтому наша реставрация монументальной живописи имеет спе­цифику, которой нет ни в одной стране мира, — мы раскрываем живопись из-под более поздних записей. Это вообще специ­фическое умение русской школы реставрации. В Италии, скажем, где огромное количество монументальной живописи, очень редко поверх одного периода писался другой. То же самое в Греции. В Византии напластования — редчайшее явление. У нас — повсеместная практика. Иногда напластований бывает несколько. В Полоцке мы раскрываем фреску XII века, на кото­рой лежит несколько слоев масляной за­писи, в некоторых местах до семи. Иногда мы их размягчаем, отслаиваем, где есть изобразительные элементы — переносим их на новую основу, а где просто краска — снимаем. Как хирургическая работа.

О намоленном месте

"У врачей это называется "клятвой гиппократа". У реставраторов нет клятвы, но есть принципы..."

Напластования — это русский культурный менталитет. Ничего не поделаешь. Вот, например, Благовещенский собор Московского Кремля — уже третий по сче­ту Благовещенский собор на этом месте. А где два предыдущих? Их сломали, потому что хотели сделать как лучше. Хорошо, хочешь сделать как лучше — построй ря­дом, как делалось в любой европейской стране. В каком-нибудь маленьком французском или итальянском городе рядом стоят несколько огромных романо-готических соборов, которые строили там на протяжении 200–300 лет. На Руси все делалось по-другому. Построили — через сто лет сломали, поставили новый — че­рез сто лет опять сломали и опять построили новый. И ведь говорят: «Вот это Успенский собор города Коломны, где началось движение на Куликово поле…» Нет, это не тот собор. Это собор XVII века. А от собора, где был Дмитрий Донской, камушка не ос­талось. Нетерпимость к тому, что кто-то сделал до тебя, заложена в русском подсознании. Если ты хочешь сделать что-то свое, ты почему-то должен сломать все, что делали до тебя твои предки. Почему всем нуворишам надо строить свои без­образные башни обязательно в центре Петербурга, Москвы или другого замечательного города? Хочешь построить башню — построй ее на пустыре. Но они долж­ны построить это там, где уже что-то суще­ствовало. Ни в одной цивилизации нет понятия намоленного места. «Нет, надо храм здесь строить». — «Почему? Здесь же уже стоит храмик». — «Нет, надо прямо на его месте строить». — «Почему?» — «Ну как же — это намоленное место». Простите, это пахнет языческим капищем, а не на­моленным местом. В христианстве нет по­нятия «намоленное место» — а у нас есть: у нас особое христианство, особая ментальность, особый путь. У нас все особое. Такое, с вывертом.

Иррациональное может быть внутри человека, но когда оно выплескивается наружу, в общественную жизнь, и начи­нает определять существование страны, то, в общем-то, становится страшно. Но я на самом деле оптимистически отношусь к действительности. Во-первых, как бы плохо ни было, у нас есть знание, что мо­жет быть еще хуже. А во-вторых, все-таки мы в массе своей надеемся на Господа Бога, сознательно или бессознательно, но надеемся. И эта надежда нам помогает, иначе нашей страны давно бы не было. Я в этом глубоко убежден.

О реставрационном образовании

В профессию я пришел в середине 1970-х годов, когда можно было вообще нигде не учиться. Тогда не было серьезных вузов, дающих реставрационное образование, поэтому я всему учился в мастерской, а на искусствоведческое вечернее отделение в МГУ пошел уже позже, когда руками ра­ботать научился.

Сейчас с образованием реставраторов гораздо лучше. Сильные отделения есть в Строгановке, МАРХИ, Суриковской академии, в Питере тоже есть несколько вузов. Во-первых, профессия стала востребованной. А во-вторых, в конце 1970-х — начале 1980-х стало понятно, что реставраторы, которые составляют основу нашей школы, может, и замечательные мастера, но в массе они безграмотные люди. Когда у них спрашивали, что это за икона, — начинали мычать, неуверенно говорили: «Где-то XVI–XVIII век». Это было странное время: жуткое, доморощенное государство, расцвет брежневской эпохи, абсолютный застой во всех областях, но где-то пробивались здравые ростки. И вот одним из них стало то, что в министерстве вдруг обратили внимание на недостаток рестав­рационного образования.


О профессиональных принципах

В реставрацию многие идут за идею. Вот у меня в мастерской есть девочка, которая только окончила Строгановку. Она полгода делала сложнейший по технологии диплом в Полоцке, жила в общежитии для монастырских паломников и ничего за это не имела. И сейчас она получает очень скромные деньги, потому что нам, древникам, много не платят. Она могла бы пойти в другой «отсек» нашей организации, где можно заработать 100–150 тысяч в месяц, на востребованных, богатых объектах, где надо заниматься не столько рестав­рацией, сколько поновлением — расписывать заново, золотить. Сейчас в Москве таких работ очень много. Но девочка туда не пошла. И из шести человек ее курса четверо не пошли — работают у меня в бригаде.

Работа реставратора дает широкий выбор. Можно пойти по коммерческому, очень прибыльному пути, тогда придется работать не по высоким реставрационным принципам, а по потребительским, иметь дело со всем, что тебе принесут. Но если ты хочешь иметь дело с замечательными памятниками, историей, то урежь свой финансовый марш.

Это как у врачей: можно с пациента драть три шкуры, делая вид, что ты его лечишь, а можно его лечить. У врачей это называется клятвой Гиппократа. У реставраторов нет клятвы, но есть принципы.

У специалиста по монументальной живописи должны быть руки, голова, глаза и со­весть. Если чего-то нет, то цепочка нарушается. Хорошего реставратора от плохого можно отличить по результатам. Но понять разницу могут только специалисты. Публика в массе своей далека от этого.

Реставратор — это образ жизни. Об этом лучше спросить у моей жены — она красноречиво промолчит в ответ. Я всю жизнь либо в мастерской, либо в командировке.

Реставрацию не надо сравнивать с процессом творчества. Мы ничего нового не создаем, мы занимаемся продлением жизни. И правильный реставратор не думает о себе, он думает о предмете, который у него в руках.

У нашей бригады жесткая система — мы реставрируем древность, вынимаем ее из-под того, что на ней наросло, и предъявляем людям в том виде, в каком она со­хранилась. Не в том виде, в каком они хо­тят ее видеть, — чтобы были глазки, ротики улыбающиеся, ровненькие нимбики, ручки, ножки. А в том аутентичном виде, в котором эта древность до нас дошла.


О табуретках и чиновниках

Раньше, бывало, приедешь в какую-нибудь Старую Ладогу, тебя селят буквально в ко­нуру — без окон, без дверей. И чтобы ра­ботать, ты должен сам сделать двери, за­стеклить окна, провести электричество, построить мебель из досок. В Новгород мы раньше каждый год приезжали, нас селили в пустые помещения полуразбитого Юрьева монастыря, где не было кусков пола, протекала крыша, окна без стекол — все разгромлено, сожжено. И вот делаешь кровати, столы, табуретки, потом живешь там месяцев пять. А на следующий год возвращаешься — и опять ничего нет. Иногда, правда, все-таки находили свои табуретки в соседней мастерской у какого-нибудь новгородского художника, который их прибрал, но не признавался в этом. И за бутылку портвейна их у него забирали.

В последнее время отношение к нам, да и вообще к идее реставрации, все-таки изменилось к лучшему. Тот же Юрьев мо­настырь, где у нас была реставрационно-археологическая база, теперь действующий.

Больше всего реставраторам сегодня мешает организация финансирования работ. Это самая убойная сила, которая вставляет нам палки в колеса. Финансирование всегда приходит в самый последний момент, из-за чего спланировать свою работу на год невозможно. Одно дело — реставрировать икону, или картину, или скульптуру у себя в мастерской. Не дали денег — встал, ушел домой и ждешь, пока дадут. У нас же объекты, которые стоят на улице и взаимодействуют с природными условиями. Летом можно работать, зимой — нет. Но это никак не согласуется с системой госфинансирования. Когда тепло — финансирования нет. Наверное, оно есть там, где еще теплее. А когда становится холодно, то все чиновничество съезжается в Москву и начинает чесать репу: «Ой, нам же надо план выполнять. Ой, мы полгода ничего не делали». Или что-то делали с этими деньгами, что обеспечивало их присутствие в еще более теплых краях. «А сейчас-то надо отрабатывать. Давай дадим туда, сюда». Они не ду­мают о том, что нам придется работать при ми­нусовой температуре, а надо минимум градусов плюс семь для нормальной ра­боты в интерьере церкви. В прошлом году, например, мы делали южный фасад Успенского собора в октябре, хотя деньги в плане были с начала года. К сожалению, судорожный режим финансирования — главная сегодняшняя беда отрасли, да и, похоже, всей страны.


О московской живописи и Тициане

В Москве мало древних памятников. В ос­новном они сосредоточены в Кремле, еще есть в Новодевичьем монастыре, церквях Троицы в Никитниках, Покрова в Филях. Вся реставрация там была сделана 30–40 лет назад, часто скоростным методом, ориентированным на какие-то праздники вроде Олимпиады. Пожалуй, единственный храм, который отреставрирован по науке, — Благовещенский собор Московского Кремля, где работали три поколения реставраторов, последние работы делали мы.

Плохо дело обстоит в Новодевичьем мо­настыре — там все остается под записью, требует серьезной реставрации. Да и все храмы Московского Кремля я бы тоже от­реставрировал, но это не насущная проблема — там живопись находится в стабильном состоянии, не разрушается. Она, конечно, выглядит непонятно как, потому что оригинал покрыт остатками записей, реставрационными дополнениями, но это дело будущего, не спешит. И потом, эти недостатки видит только профессиональный придирчивый глаз, мой например. Я ни в один музей не могу прийти спокойно, потому что вижу не живопись, а ее реставрацию. Это профессиональный дефект. Все говорят: «Посмотрите, какой Тициан!» А я думаю: «Чего у этого Тициана такие отвратительные тонировки? Кто их делал? Руки бы вырвать».

ТЕКСТ: Елена Мухаметшина
ФОТОГРАФИИ: Ксения Колесникова

Источник


Тому, кто научился слушать, Господь даёт способность говорить...



  
 
Сообщение оценили:
Георгий П, Ульяна, Димитр, Игорь
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Страница 1 из 1   [ 1 сообщение ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Выберите действие

Начать новую тему
Страница 1 из 1   [ 1 сообщение ]

      

Перейти:  
Яндекс.Метрика


Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
610nm Style by Daniel St. Jules of Gamexe.net
Copyright © Aiwan. Kolobok smiles
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB